Action vs Quest
Разумеется, сделаем скидку на то, что никто бы не стал писать фантастический
роман о заурядной личности, однако стандартность развития сюжета порой
производит удручающее впечатление. Но, с другой стороны, эта предугаданность
намного облегает восприятие читателя. Одинаковы только герои посредственных
романов, в хороших они, несмотря на жесткие рамки жанра, все равно будут
отличаться друг от друга. Собственно, фэнтези в основе своей – литература
приключений и «экшена», то есть непрекращающегося активного действия.
Не самым лучшим, однако ярким и типичным образчиком книги такого направления
являются романы небезызвестного Ника Перумова. Роман действия в чистом виде –
это и есть сериал Энн Маккефри о Перне, и детективы Глена Кука о сьпцике Гарете
иэ весьма необычного города Танфера, а также весьма схожий с ними по замыслу
сериал Макса Фрая о Тайной Полиции города Ехо, и историко-фантастические боевики
Пола Андерсона, и приобретший в последнее время широкую популярность сериал
Анджея Сапковского «Ведьмак».
Кстати, последний роман является ярким представителем так называемого
фантастического реализма, приобретшего в последнее время огромную популярность
на Западе. Мир Сапковского не имеет четкой разработки, тяготея опять к той же
легко узнаваемой Европе средних веков, однако хитросплетения происходящих в нем
событий, замешанных на древних предсказаниях, искусственно подогреваемой
ненависти различных видов друг к другу и калейдоскопе политических интриг держат
читателя в напряжении от начала до конца книги. Собственно, романы Сапковского –
не просто хорошо закрученный боевик с более чем нестандартным героем, а весьма
удачно замаскированная приключениями и сражениями история развития человеческой
души – от равнодушия и отстраненности к сопереживанию, от доверчивости к цинизму
и ненависти и от них снова к доверию…
Литература, как нас старательно учили в школе, должна воспитывать. Фэнтези имеет
два этого практически неограниченные возможности, ибо может забросить героя в
самые невероятные условия, предоставить ему любой возможный выбор дальнейшей
судьбы и широчайший спектр искушений – от безграничного самоутверждения до
мирового господства. Кстати, механизм искушения властью был замечательно отражен
в уже неоднократно упоминавшейся трилогии Дж. Р. Р. Толкина.
Однако следует заметить, что профессор Толкин четко разграничивал Добро и Зло.
Во «Властелине Колец» практически отсутствуют «нейтральные герои», стоящие в
стороне от глобальной схватки между двумя силами мироздания. Все действующие
лица романа так или иначе обозначает свою принадлежность к тому или иному
лагерю, даже если их первоначальным намерением и было стремление «ни во что не
вмешиваться». Толкин таким образом установил канон для сочинителей фэнтези более
поздних лет, отталкивавшихся в своем творчестве от концепции, построенной в
романе гениального англичанина. У большинства авторов от Желязны до М. Уэйс и Т.
Хикмэн проводится четкая разделительная линия между «Темными» и «Светлыми».
Правда, зачастую Зло выглядит более привлекательным в своих действиях, и это
лишь достойно сожаления. Последняя сентенция более относится к российским
писателям – почему-то отечественные авторы увлеклись идеей равновесия меж двумя
основными силами и старательно пытаются доказать, что возможно успешно
балансировать между добром и злом. Но всем известно, что непротивление злу или
молчаливое соучастие порождает еще большее зло. Ярчайшим примером такого взгляда
на мир и жизнь являются романы Ника Перумова и Т. Васильевой (более известной
как Ниэнна). В случае с произведением «Черная Книга Арды» где тщательно, с чисто
мазохистским удовольствием проводится демагогическая линия, которую можно
сформулировать словами: «Зло – это проявление свободы воли», мы видим уникальный
пример зеркального отражения идей Дж. Р. Р. Толкина. Порочную концепцию «доброго
зла» не спасает ни неплохой авторский стиль Т. Васильевой, ни оригинальность
взгляда на развитие мира Средиземья.
Но каковы же другие параметры такого литературного направления, как фэнтези?
Автор всегда ставит перед героями некую цель, которую обычно характеризует
весьма многоязычное и емкое англоязычное слово квест (Quest). В буквальном
переводе оно означает «путь/поход, задачу/задание/поиск» и одновременно «цель,
достигаемую путем преодоления трудностей». Квест не всегда задается героям в
конкретной форме, он может быть завуалирован, скрыт или вообще неизвестен. Как
правило, герои фэнтези почитают квест поиском. Они могут искать как что-то
материальное (вещь, артефакт, человека), так и нечто духовное (поиск своего
призвания, религии, самого себя, наконец). Если квест исполнен, то и герой, и
сочувствующий ему читатель либо обретают катарсис, либо переходят на следующий
уровень поиска. Классические примеры задания и исполнения квеста – поход Фродо и
Сэма к Ородруину, приключения самого знаменитого «квестоходца» Вечного Героя
Майкла Муркока или героев произведений А. Бушкова.
Непременный атрибут романа фэнтези – культ меча и вообще холодного оружия. Здесь
пока никому не превзойти Г. Л. Олди с их книгой «Путь меча» (это из
отечественных авторов), а из зарубежных на первом месте, пожалуй, стоит Роберт
Говард. Понятие «меч Конана» стало уже классическим. Почему меч? Почему не лук,
посох мага или алебарда? Сомневаюсь, что причина кроется только в удобстве этого
вида оружия (меча). Меч – это, возможно, некий темпоральный символ, глубоко
укоренившийся в нашем подсознании. Можно процитировать Олди: «…простое орудие
убийства, настолько совершенное, что становится чем-то большим, нежели
заточенный кусок железа». Стоит ли упоминать имена знаменитых мечей? Экскалибур
короля Артура, Андарил Арагорна, Бальмунг Зигфрида и прочее, и прочее…
Ну и последнее. Ключевой, кульминационный момент практически любого романа в
жанре фэнтези – битва между упоминавшимися Добром и Злом. Она совершенно
необязательно может происходить в физическом плане, хотя является наиболее
привычным и эффектным завершением квеста и противостояния. Это может быть как
сражение «один на одни», так и великая сеча, захватывающая весь материальный
план романа. Но тут же следует вспомнить мысленный поединок Арагорна с Сауроном,
битву песен в финале романа Алана Дина Фостера Чародея с гитарой; или, например,
словесные поединки и произведениях Олди.
Что же получается? Есть герой, есть антигерой, у обоих по мечу и квесту, живут
они в некоем обособленном мире-за-поворотом, где верховодит магия и за каждым
кустом сидит по чудовищу. Если рассуждать подобным образом, то можно счесть
фэнтези невероятно скучным однообразным жанром. Но с 50-х годов, и поныне тиражи
не снижаются, появляются новые интересные авторы, а некоторые книги навсегда
исчезают с прилавков буквально в день их появления. Полагаю, что секрет здесь в
соревновательности авторов – используя столь небольшой стандартный набор, можно
создать как откровенно скучную вещь, так и роман, имеющий все шансы стать
культовыми.
Фэнтези, как ни странно, не приедается. А из-за конкуренции между писателями
(Кто придумает интереснее, необычнее и найдет что-то действительно новое, ни
разу прежде не использовавшееся) мы можем в ближайшие годы ожидать волну
качества, а не количества. Все предпосылки к этому есть, и далеко не все миры
открыты.
Так, в конце 90-х годов нашего столетия начали зарождаться два новых жанра,
имеющих прямое касательство к фэнтези. Первое направление можно назвать «Ужас в
обыденном». Со времен Брема Стокера «страшилки» были неизменно популярны, но,
когда в литературу пришел гений из Кастл-Рока – Стивен Кинг, – роман ужаса
перешел на качественно новый уровень. Из его последователей можно назвать Дина
Кунца. А родоначальники жанра «роман ужасов» всем известны – в первую очередь,
Эдгар Алан По, Говард Ф. Лафкрафт, создатель Хайбории Роберт Говард, в свое
время посвятивший немало страниц теме ужаса в обыденном.
«Альтернативная история» тоже отпочковалась от фэнтези, в которой авторы очень
любят задавать вопрос: «А что было бы, если?..» На Западе «альтернативами»
занимался в основном Пол Андерсон («Три Сердца и Три Льва», «Сломанный Меч»), а
также мэтр Желязны. Неожиданно этот жанр получил признание в России и увлек
отечественных писателей – Юрий Никитин и Мария Семенова внесли свою вескую лепту
в его развитие. Альтернативные истории с философской подкладкой занимают
Лазарчука, Столярова и некоторых других авторов. Здесь же можно упомянуть
молодого петербургского фантаста Андрея Мартьянова с романами «Звезда Запада» и
«Вестники времен».
М. Кижина
